Глава 2. Воздух империи
РАБ
Раб, перед домом спящий,
Радости числит скупо:
Раб подметает, моет,
Чавкает, если ест.
Безумец – воды боится,
Глупец – толчёт её в ступе…
А я нe отсюда, господи,
Я нe из этих мест.
Дай разобрать буквы
У входа на жарких плитах,
За что ты солнце такое
Льёшь на меня окpecт?!
Твердил я слово глухое,
А получилась – молитва,
Я просто сдирал струпья,
А вышло, что клал крест.
30/12/ 1981
К ВЕТРУ
…И скалы, воздух обжигая,
За солнцем тянутся. Куда?
И дышит в бухте ледяная
Подслеповатая вода.
И трещины ползут, и зданьям
Камнями век свой доживать,
Неисполнимые желанья
Не исполняются опять.
И в этом выжженном краю
В каком-то забытьи счастливом
Я воздух перелётный пью.
У Коктебельского залива.
У самой жизни на краю.
8 / 1981
ПОМИНКИ
Картошка здесь, салаты и бекон,
Здесь водка запотевшая, живая,
А я ушёл досматривать свой сон,
В котором я из школы убегаю.
Там руку в шортах гипсовый горнист
Подолгу держит, и сентябрьский лист
Коровку божью на себе катает,
Там – солнечно, там галстук пионерский,
Подъёмы-съезды Партии родной ,
И первый анекдот антисоветский,
И чей-то сон четвёртый, но не мой.
Там я слова кропал, стащив тетрадку
В косую, словно дождь – и без полей:
В ней сапоги, стихи и яйца – всмятку,
Ведёт строку за тридевять морей,
И я за ней, не русский – не еврей:
Ни фрейлехс не cумею, ни вприсядку.
………………………………………..
Я прожил жизнь за каменной стеной,
И умер под рубиновой звездою,
И тень её и здесь ползёт за мной –
Не то паук, не то сперматозоид.
Когда б ни лёг я, свет не выключай:
Я в темноте от страха обмираю.
А ты молчишь, помешиваешь чай:
Чаинки – в центре, никогда не с краю…
1986
* * *
Говорю вам, он не был поэтом.
Написать только слово – вот всё, что он смог.
И когда он писал, сзади шёл конвоир,
И свистел, не спеша, и курил сигарету.
Говорю вам, он не был поэтом.
Просто буквы тянулись за ним
По ржавой стене коридора,
Как кровавый пунктир на допросах…
Он бы мог уцелеть, и в ноги валясь покаянно,
Зацепиться, предать – и остаться
Средь тусклых огней
-У Х О Ж У , – написал, – У- Х- О- Ж- У…
Стиснув в пальцах, истёртых до раны,
Рваный стих из непрожитых дней.
1970
УЖИН
Мальчика ставят на стульчик – сыграть для гостей.
Скрипка скрипит и скучает. Хозяйка вошла,
Перемещая улыбку, делясь на двенадцать частей,
Вечер сшивает – блестящая, словно игла.
Вот её шеи качнется изогнутый гриф,
Струны волос – на колках бирюзовых камней,
Мальчик играет и ловит мерцающий ритм
Платья, фигуру отца, наклонённую к ней.
Вечный военный, герой, неуёмный вдовец ,
С первыми лицами за руку – только вчера,
Красной ковровой дорожки cтекает конец
Вниз, где в подвале вино, балыки и икра.
Так развлекая хозяйку, прищуривши взгляд,
Ствол папиросы продует – и в зал наведёт,
Морщится мальчик – ему воротник тесноват,
Cловно не он, а смычок его руку ведёт –
С хрупкого стульчика – глядя поверх и вперёд
В муть заоконную, в злую капель, гололёд,
Где на погоду не глядя, в сырых небесах,
В сквере портрет заменяют – на тот же – но очень большой,
Плыть не плывут, но полощутся, как паруса…
Только расселись, а полночь уже на часах,
Cладким не кончили, горькое пьют – посошок.
Выйдут за дверь, и сцепясь, как слепые, гуськом,
Пробуют скользкое – и расползаясь, как дым,
Кажется, твердо стоят – но едва их качнёт ветерком,
Первый упал, а, глядишь, и другие за ним.
Кто бы и как продышать эти комнаты смог:
Может быть, вытяжку вслед за гостями включить,
Может быть, музыку – может, стихом бы помог
Чувства учитель, народный поэт-полубог,
Может, его, как и мальчика, стала б лечить
Тёмного вальса крутая качель,
Платья вишнёвая виолончель.
…………………………………………………
Сыплют песок, но дорогу опять развезло,
Где-то отец у хозяйки сидит допоздна.
Мальчика спать отправляют. В машине тепло.
Толстые стёкла – и злая капель не слышна.
18. 03. 03
* * *
Кости белеют внизу или мрамор над нами смеётся,
Пряча бессмертных в себе – бога ли, цезаря лик?
Каменоломня, прощай,
Здесь пол-жизни моей остаётся,
Тени друзей и давно пересохший родник.
В горле першит; не зима, но в кристалликах воздух,
Воздух империи, полный ликующих числ,
В пальцах ослепших, и сердце не помнит, кто возле,
В стёртых словах о любви, постепенно теряющих смысл.
…Вольноотпущенник жизни своей, рабской,
Подводит итоги. Не опрометчив: вполголоса песню поёт.
Выпьет вина. В гости друга-раба не зовёт.
Женщину купит. И с нею побудет немного.
Каменоломня, прощай.
Рядом с домом мерцает дорога
К морю, где лодочник с вечера дремлет и ждёт.
День будет ветреный. Завтра миндаль зацветёт.
Что же он медлит? Чего он стоит на пороге?
1983
СПЛИН
Из дому не выбраться:
Дождик, дождь повсюду.
Надо встать, надо выбриться.
Вымыть посуду.
Или мухою сонной
К стеклу прилепиться,
Видеть воздух, в котором
Растворяются птицы,
Колокольцы на крыльях,
Взмахи веток зелёных…
Где в корявых ботинках
Скачет в луже ребёнок,
Как игла на пластинке.
В этом небе слоёном
Всё – на ниточках синих,
Всё – в звонках телефонных.
Кто-то вечный тоскует
За бездумным и хрупким:
Кликнет душу людскую –
И вздыхает у трубки.
Может, смять эту мякоть,
Отыскать свои брюки
И шагнуть в эту слякоть,
В этот дождь близорукий?
Быть беспечным, как прежде,
Встретить полдень в кровати,
Перебрать всю одежду –
И остаться в халате?
20/ 7 / 82
ЗЕРКАЛЬЦЕ
– О чём ты, товарищ, вздыхаешь?
– Я нынче, товарищ, не тот:
Живым ты меня провожаешь,
Мы выйдем сейчас из ворот.
– Присядь на дорогу, послушай
Хромающий ходиков ход.
– Да нет, тишиною мне уши
Заткнуло – сам чёрт не поймёт,
Где мы…
– Где бы ни были – сзади
Наш завтрак, а там, впереди,
Обед. Вот и всё.
– Бога ради, заткнись,
Нам пора. Выходи…
Не помнишь, где выход, тетеря?..
Здесь прямо, здесь кухня была…
Гостиная, в спаленку двери,
Там мама моя умерла.
– Она же жива…
– Не мешай мне, не путай, где бог, где порог,
Своя в этом доме есть тайна,
Какая, сам чёрт не поймёт.
– А что у тебя в чемодане?
– Тяжёлый? Там книга одна.
– Всё шутишь?…
– Старик, на прощанье
Я выпил немного вина.
– Вновь спальня… что всё это значит?
– Нас водит по кругу магнит.
– Кто в спальне?
– Там девушка плачет,
На улицу долго глядит.
– А что там в стекло ударяет?
– Ты под ноги лучше смотри,
То ветер – он с веткой играет,
А ветка – сухая внутри.
Судьбу на судьбу не сменяешь,
Твоя тебя всюду найдёт.
Товарищ меня провожает,
Черёмуха, что ли, цветёт.
– Ну вот, забирай свою шляпу…
– Как солнышко нынче печёт,
Как тянет весной!
Этот запах
Дорога сейчас отсечёт.
Плутает дорога, не знает,
Что скоро травой зарастёт.
Хозяйская дочка вздыхает,
Корову мальчишка пасёт.
1983
* * *
По Москве-реке
Плавал молодец,
Как на языке
Сладкий леденец.
Ел пирог у тех,
Пил у этих квас.
Это ведь не грех —
Брать не про запас.
От вороньих стай
У тебя шевро.
Этому — трамвай,
А тебе – метро.
Вдоль подземных нор
Воздух тьмой звенит:
Камень – лабрадор,
Стекла – сталинит.
И сияет храм
Всем – и никому.
И везут тебя
К месту твоему.
На Филёвский лес,
На Садовый круг
Сыплет снежный блеск
Русский демиург.
Крепче, голова,
На плечах держись.
Вниз летят слова.
Лишь молитвы – ввысь.
Всё, что ты успел –
Несколько реприз.
Люди смотрят вверх,
Звёзды смотрят вниз.
1989
* * *
Скажи мне, ну что тебя гложет:
Бездомная эта река,
Гранита гусиная кожа,
Канала прямая кишка?
Не ты, а декабрь на Кронверке
Заводит зловещий вальсок,
Ты хочешь идти против ветра,
Выходит – наискосок.
По мне – так уж лучше в опале,
Друзей и врагов в стороне
С продрогшим листом шестипалым,
Приколотым ветром к спине.
1980
* * *
Чтобы жизнь не стала скушной
От любви и от сохи,
Александр Сергеич Пушкин
Выдумал писать стихи.
И когда в житейских бедах
Я зашёл за край земли,
Я и сам тогда не ведал,
Что они меня спасли.
На угрюмых переездах,
Где шлагбаумы – стеной,
И в столице разлюбезной,
И в провинции квасной,
На заморской ли соломе –
Телогрейкой в шесть слоёв
Грел меня вдали от дома
Дом, построенный из слов.
Так в сибирские морозы
Дышит рыба в глубине;
Не матрёшки, не берёзы –
Эта речь живёт во мне.
Снова музыку заводит:
Не очнуться – не уснуть,
Как слепца, по кромке водит,
Как кутёнку, тычет грудь.
Будто женщина живая,
Приголубит пришлеца,
И не ждёт, не упрекает –
Просто вслед глядит с крыльца.
18. 2. 2002
В СУМЕРКАХ
Мудрый станет, кем придётся,
Хитрый – к сильному наймётся,
Дураку ж – всегда неймётся,
Поделом ему хандрить,
Об иголку уколоться,
Чай на кухне заварить,
О предметах говорить,
И откуда, что берётся.
Дескать, всё наоборот…
А хозяйка шьёт и шьёт,
И не плачет, не смеется,
На примерках устаёт.
Редко радио включает,
Редко письма получает –
И не каждое дойдёт…
Снова в моде шевиот,
Краснопевцы, полководцы,
Может, как-то обойдётся,
Может, стороной пройдёт.
Может, кто-нибудь дождётся,
Переждёт… переживёт…
16 /1/ 1983
ПОРТРЕТ
Кукольник выручку пересчитает,
Бросит в огонь недописанный текст:
Кончилась ярмарка, мусор сжигают…
Сварит картошки, с селёдкой поест.
Ехать куда ему – так ли уж важно:
Без декораций – дорога легка,
Есть две руки – где по кукле, и каждой
В пьесе положено – два парика.
И, как они, он – седой и кудрявый:
То – молодой, то – с лицом старичка,
Кукол любимец – без денег и славы
Спящих в обнимку на дне сундучка.
Кружат над ним облака, изгибаясь
Рыбною костью, гусиным пером:
Что он там прячет, едва улыбаясь,
В пальцах озябших – над низким костром?..
14/ 1/ 2003
СТАРАЯ ДОБЛЕСТЬ
Палатка в квартире – не правда ли, странно,
Кто сушит здесь порох, какой сумасброд?
Семья ветерана, семья ветерана
По старым солдатским законам живёт.
Вернулась с маневров, четвёртые сутки
О новой победе разносится слух,
И трубит побудку, и трубит побудку,
И щёлкает шпорами старый петух.
На кухню в секрет прошагала охрана,
С утра марширует, с утра на ногах
Семья ветерана, семья ветерана,
Семья ветерана и кот в сапогах.
На завтрак выходят в строю по четыре;
Согласно заслугам, на главных местах
Картошка в мундире, картошка в мундире,
Картошка в мундире и кот в сапогах.
И всё бы чин-чином, но на бивуаке,
Не зная о связях в военных кругах,
Гоняют собаки, гоняют собаки,
Гоняют собаки кота в сапогах.
Привычка ведёт их военной тропою,
И с этой тропы никуда не уйти:
“Мы мирные люди, но наш бронепоезд
Стоит на запасном пути….”
И время идёт… Суета замирает,
Дежурный следит, чтоб костёр не потух,
Отбой проиграет, отбой проиграет
И шпорами щёлкнет служака – петух.
1971
НОКТЮРН
Мы встретились в одном купе,
Она представилась певицей
В буфете с жареною птицей,
В меню означенной “ Ж/П “,
За пятой рюмкой – изнутри
Уже влюблённым кавалером,
Я ей сочувствовал без меры,
Клеймя продажное жюри…
Так, две cудьбы, два интеллекта
Схлестнулись – плоти не во вред,
Хоть ей был нужен лорд-протектор,
А мне, под водку, логопед –
Чтоб описать, как вышла дива
На полустанке – в полусвет…
Текла душа, хотелось пива,
И я шумел на весь буфет:
Кто вырвал из меню страницы –
В руках – обложка, где же суть?!
И плыл закат – крылом жар-птицы:
Ни съесть, ни сдёрнуть, ни вернуть.
17 /1/ 2003
СОСЕДСТВО
Человек котлету взял.
Недоел, упал со стула.
Увезли – как ветром сдуло –
Хоть пол-слова бы сказал!
Он кроссворд недораспутал,
Мух в квартире не добил,
Недоклюкал, недофукал,
Не допел, не долюбил –
Всё в пекарне хлеб месил.
На подружек был везучий,
В бане – президента сучил,
В письмах – бани поносил.
Сыр да водки пару рюмок –
Вместо чтенья – брал в кровать,
Нет бы – что-нибудь придумать,
Именем своим назвать…
Что ж, выходит – жил он зря,
Философски говоря?
…………………….
На кладбище втихаря,
Мы пропустим стопаря:
Кто в полёте – кто в помёте,
По-пилотски говоря.
Ну, ушёл – ну, что с того?
Что осталось от него:
Небо синее – в витрине,
Булки белые в корзине,
Тёплый хлеб – под рождество,
Ночью – снега торжество,
И щенок дворовый, Гриней,
Кем-то назван – в честь его.
И выходит – всё не зря
По-соседски говоря?
6.02.03
ПРОГУЛКА
1
На витринах – паштеты, приправы,
Коньяки, ананасы, халва,
И машины налево-направо
Мускулистая гонит Москва.
И орёл худосочный двуглавый,
Над имперской руиной едва
Не попавший на пьяную мушку
Егерям, анархистам, жидам,
Схоронился в лесу, как гнилушка,
И, глядишь, оклемается там.
Гомонит воровская эпоха
Про “разборки, сходняк, беспредел “,
И народу, выходит, не плохо:
Где присел, там украл или съел.
Таково третьеримское право.
А у слабых – какие права?
И мычат на задворках державы
Безъязыкие люди-слова,
Как обрывки кроссворда. Природа
Отражает непрошеный звук.
И на каждое слово “свобода”
Есть семь клеток – для каждой из букв.
2
Чёрный лист пропитался ванилью:
Жаль, пирог не замесишь опять,
За гостями и ветер впустили –
И пошёл он по дому гулять:
Он грозил зеркалам, рвал портьеры –
И портьеры остались в мелу,
Он дышал на закрытые двери,
Притаившись в холодном углу,
Он весёлой хозяйке под ноги
Опрокинул жаровню с золой…
Пили – так, и за тех, кто в дороге,
Тряс хозяин седой головой.
3
Может, вправду, пора прокатиться,
В самый раз пароходик подать.
Будет серая сонная птица
Нас по рекам московским гойдать.
Так уж плыть, и жалеть не пристало,
Что к зиме остывает земля.
Разве только смотреть неустанно,
Как идут по реке тополя,
Как скуластый фонарь освещает
Дом, где греют чаи, и не пьют,
И не спят, и прощаясь, прощают,
И внезапно к стеклу подойдут.
Только чуять, не видя друг друга,
Только чуять, и плыть-не гадать,
Пароходик выходит из круга,
Ну, а дальше – ни зги не видать.
………………………………………
Мне любимые жизнь посвятили,
Ради них я её заслужил.
Три окна мне в столице светили,
Хорошо я на свете прожил.
24/ 9 / 1994