Глава 4. Голоса
CАПФО
Точит мой остров с давних лет
и день, и ночь прибой;
как будто сплю на корабле –
волна под головой,
И пены розовый язык
колени лижет мне.
Где ты, любимый мой двойник,
меня ли ждешь на дне?
Немилосердная вода
втирает в раны соль,
но утихает навсегда
твоя грудная боль.
И то, что был ты – человек,
и то, что был ты – прах
тебя качает вниз и вверх,
как чашу на весах.
Лежу под тысячью лучей
и таю, не скорбя,
я больше не хочу ночей,
в которых нет тебя.
Старик на солнышке ослеп,
но не ушёл домой.
Я знаю, море – бога след,
затопленный водой.
Блестит, не исчезает сле-
зы кристаллик голубой.
Так и живу я на земле –
Твоей рабой.
1980
* * *
Разбились о скалы, калечась и жизни губя,
Еще я живой, но за морем – последнее слово,
Как был я беспечен, как мог я покинуть тебя,
Не испросив у богов разрешенья увидеться снова.
И выбросят волны на остров, давая спасти
Меня – потерявшего память и к дому дорогу,
О, если бы вспомнить, кто был я в начале пути:
Ведь люди не скажут – не знают, не верят, не могут.
Собрать бы себя по осколкам, кормиться, народ веселить,
Из раковин звук извлекая, юродивым слыть и поэтом,
И тайно, как ткач-паучок, всё богатство заверчивать в нить,
И верить, что где-то я – есть, где-то жив я – на грани рассвета.
Чтоб кончив работу, очнуться от долгого сна
На миг – и увидеть тот берег, и ту, что ждала неизменно,
И звать, узнавая – Сестрою, Хароном, Вселенной,
И плакать, себя отыскав – и другие забыв имена.
23.12. 02
* * *
Так холодно было, что птицы падали с неба,
И не было места солнцу, не было улиц, где бы
Зима не шила лоскутья, не ставила по секрету
Кресты на домах, где сумрак,
И ждут как врача рассвета.
Но март отвергал тиранство,
Смывал пейзаж до основы,
И ты возникла в пространстве –
И цвет становился словом,
Когда то рыжею кошкой ,
То розой с красной каймою,
Ты шла из церкви – на площадь,
И взгляды шли за тобою:
Готовы тотчас ответить на зов,
Чуя твой пряный запах,
И весенний зверь устремлялся вновь
На восток, на запад.
И мерцала в рысьих зрачках зима,
И медовое плыло лето,
И сладким был сон на твоих холмах:
Полдень…колокол…где-то…
Я за радугу в небе спасибо скажу богу:
Словно будней свет – разломила судьба на части,
Я здесь был и видел четыре времени года,
Я любил и прожил четыре возраста счастья.
И не пир накрывает – сады обрывает – осень,
Самолётам – на север, а птицам на юг – в просинь.
Над гостиной лампы колючий круг холод сеет,
И твоё окно выходит на юг, а моё – на север.
За моим – снежок, и земля cкудна,
Словно скатерть в пятнах.
Голоса затихают. Луна.
И небеса необъятны.
02.02.03
ПОСЛЕДНЯЯ КНИГА
1
Видишь, рабыня, а смотрит смелее свободной,
Словно в рожденьи её тайна какая-то есть.
/…Волосы, точно ручей… с веткой оливковой схожа…./
Мудрость улиткой ползёт, безумье – как птица летит.
Или жара мой потеснила рассудок?
Глупо рабыню хотеть, скучно желать госпожу.
Солнце взломало навес, все углы во дворе высветляя,
/… Видишь, по смуглым ногам терпкий течёт виноград…/
Сколько в давильне вина!… до полуночи хватит заботы.
/…Чёрная чёлка на лбу…купил я её ?…обменял?…/
2
В эту бутыль не войдёт уже больше ни капли…
Что же, дикарка, ступай… первых ступенек – двенадцать,
Дальше – четыре во тьму… я за тобою иду:
Вакха загоним в бутыль, его силу упругую, сладость,
Пробку приладим, обмажем горячей смолой…
Bот и пришли. А сейчас в забытьи, в нетерпеньи,
Факел задуй. И прижмись ко мне. И помолчи.
Слушай дыханье моё, слушай, как лето уходит
В землю дождями… А здесь стерегут его крысы…
Как хорошо в темноте! – ты не видишь лица моего.
Лето уходит, прощайтесь – все, кто своё отлюбили,
Сморщенный лист виноградный, жбан с дождевою водой.
3
Если спуститься с холма мимо кузни, швыряющей искры,
Приставучих менял и пропахших полынью старух
И свернуть на восток, то уткнёшься шагов через триста
В пять дворцовых фонтанов, ласкающих зренье и слух.
Состязаются свет и вода, полируя гранит мозаичный ,
И дворец опрокинулся в небо, как белый кристалл.
Здесь, у красной стены, похоронен наш цезарь вторично;
Кто не помнит того, как воскрес он, как он умирал ?
Отдохни здесь в тени, не спеши, и ты всех их увидишь:
Нелюдимых сенаторов желчных и вольноотпущенный сброд,
Знатных шлюх и нуворишей, порастерявших свой идиш
И не знающих наш, но со временем это пройдет.
Приезжай, помолчим.Узелки сосчитаем с изнанки,
Погадаем на гуще, на чёрных и белых бобах.
А чтоб ты не хандрил, дам в подарок тебе обезьянку –
Ту дикарку, как птица на жердочке, ту, на негнущихся длинных ногах.
Жду тебя…Веселюсь, как могу: не читаю, морщин не считаю,
И в постелях я резв, а любить никого не могу.
Среди чревоугодья Овидия, разве, сыграешь –
Будто в ссылке живёшь, на пустынном крутом берегу.
А в порту – теплоходы и баржи, фелюги, дубки и баркасы,
И копьём раздвигая толпу, чёрный стражник обходит причал.
Припадая к империи, к флагу чугунному ластясь,
Ожидают разгрузки пшеница, чеснок, чесуча.
Поспеши, приезжай… Снова зреют зелёные тяжкие груши,
Снова точит их червь, снова лето гноит и гнетет.
И влюблённую прачку кузнец за сараи ведет.
Хорошо, что мы есть, что ещё Карфаген не разрушен.
1976
AГАСФЕР
…Сотня лакеев томилась в пыли,
Как сто золотых ворон,
Сто экипажей утварь везли,
Ехал в сто первом – он.
Сквозь сундуки полусгнившие, сквозь
Прелые сукна пахло травой.
Тощий, похожий на ржавый гвоздь
Скошенной головой,
Издали схожий с тем, кто распят,
Чей бок в крови от копья,
В богатых лохмотьях – ведь он богат,
С книгой среди тряпья,
Щурясь в виду надоевших мест,
В повозке.. куда-нибудь…
Дремал… но с дремотой, как гром с небес,
Падал все тот же путь:
Бей в барабаны, ликуй, карнавал,
Добро побеждает Зло:
В тот день он Иисусу воды не дал –
Обоим не повезло:
Не их это выбор, не их обет,
Но пешкам – фланги держать.
Земля – только выгон, и смерти нет:
Некуда убежать.
Надо буквы и звуки чужие принять,
Жить у чужих людей,
А на каком говорила мать,
Помнится всё трудней.
И поминая Благую Весть,
Думать, глядя во тьму:
Пространство он отдал, но вера – здесь.
Она осталась ему.
Вера затягивает плеву:
Дева молитву творит.
Тот же младенец лежит в хлеву.
Та же звезда горит.
Что же он должен сказать в ответ:
“ Помилуй ? Отпусти ?..”
Едет.Земля осыпается вслед.
Хлеб черствеет в горсти.
2 /1994
* * *
Грош подай да поимей науку.
Было так:
Нищему звезда свалилась в руку,
Как пятак.
Жглась она, но он имел терпенье,
На шнурке живую стал носить,
Чтоб на пропитанье и горенье
Под неё просить.
Было да недолго продолжалось,
Достоверный факт:
Ангел прилетал, звезду забрал он.
Вот и весь инфаркт.
Ни нажить на ней, ни заработать
Не успел, и все тут чудеса.
Жил он в балке, в доме криворотом,
Где темнеет в полчаса.
И лежал от спальни до передней,
Всё откинув враз.
В тяжком картузе, пропахшем медью
Аж до самых глаз.
10/1980
АФИША
Приходите! Глазейте! В привокзальном кафе!
Сегодня – вместо оркестра – в 17.00
Устраиваю мини-аутодафе.
Не пугайтесь, читатели! – веры и вани,
Пусть на ветках хохлятся критики-грифы –
Сжигаю себя – себе в назидание,
Потрескивая рифмами.
Приходите, грейтесь, сладко зевая,
Сегодня над смыслом жизни
Задумались даже трамваи.
А у Вас в голове случаются
Короткие замыкания?
1970
СИМЕИЗ
1
Здесь берег волной взломан,
Со скудных холмов зелёных
Прожектор погранзоны
Не сводит косой взгляд.
И, пятясь от моря, как раки,
Дворы расползлись – это накипь
На склонах. И не собаки –
Дома на цепи сидят.
2
Сквозь щели в татарском заборе
Вливаются солнце и море.
И смуглой мелькнёт рукою
Глянцевый виноград.
А полдень пахнет кумысом,
Бьёт ветер бубновые лица,
И белые кобылицы
С волны на волну летят.
Стоит гора Кошка.
Течёт жизнь понемножку.
И смотрят в моё окошко
Восход, а потом – закат.
1979
CВЕТ ДЕКАБРЯ
Снег заметает след,
Охоты нечего ждать.
Что же в лесу чуть свет
Кружим и кружим опять?
Рядом, мой пёс, мой глаз,
В оба – по сторонам.
Верю, на этот раз
Счастье выпадет нам.
Как я хочу тобой
Быть – чтоб собою стать:
Лес распугать глухой,
Снег зубами хватать.
Мчаться на дальний звук,
Догнать, добежать. Потом
Камнем упасть в траву,
Жухлым лежать листом.
Где наш с тобой погост,
Кто этот бег прервёт,
Кто наш хозяин, пёс,
Что нас гонит вперёд?
Мимо домов, где свет,
В омут дорог, где в пыль
Силой в тысячу лет
Вдавлен автомобиль.
Этот пейзаж знаком,
Только не там сосна,
Как и тогда, вдвоём,
Та же, почти, весна.
Но там, где шиповник рос,
Листьев сухой помёт.
Кто наш хозяин, пёс,
Что нас гонит вперёд ?
В речку ведут следы,
На той стороне – дымок.
Постой! У чёрной воды
Дай сделать глоток…
11 \ 1979
* * *
Ax, берёза белотела
Сладким соком истекла,
Я любила, как умела,
Всё до капли отдала.
Не сама к тебе вязалась
Что ж по стёклам – босиком?
Что ж любовь твою слизало,
Как корова языком?
Мне ж кукушка обещалась
Про счастливое быльё –
Что ж лицо на мне сбежалось,
Как на солнышке – бельё?
Ах, молочных струй биенье,
Вы, дояркины труды,
Вишня – косточка – варенье –
Отшумели те сады,
Отсырели те поленья,
Залежались у плетня.
С предыдущей точки зренья
Не узнал бы ты меня.
Не загадывай же встречу:
Лет прошло – не сосчитать,
Я приду к тебе под вечер –
На погосте постоять.
Помолчу с тобою мирно,
Не браня и не скорбя,
И траву худую вырву,
Окружившую тебя.
1979
* * *
Верь не верь, придёт пора –
Чёрный дай платок,
Как уходят со двора,
А во двор – никто –
Только сны – и те, как нож,
И не рассказать,
Как спросонок побредёшь
Колыбель качать.
…Вот он плачет-мается
У моих грудей,
Плачет-не состарится
Меж чужих людей.
Я у бога клянчила
Мира на Руси,
Я солдата нянчила,
Господи, спаси…
* * *
Загнали в бараки, как рыб в перемёт,
В колючие невода,
Ему и сидеть-то осталось – год,
А он – ушёл в никуда.
По cтарым сугробам в ошмётках земли,
По еле живой зиме
Он брёл и дремал, и видел вдали
Дом с крестом на холме.
Он шёл к нему, но холм отступал,
Как будто вёл за собой,
И мокрый снег ему помогал
Сухарь разгрызать рябой.
И выйдя на паперть у чёрных ворот,
Уже не загнанный зверь,
Он, пулей убитый, упал вперёд,
Открыв тяжёлую дверь.
И просыпаясь, он видеть мог
Барака рыбий скелет,
И звёздный от инея потолок,
Крашеный в синий цвет.
И кто-то дал ему водки стакан,
Слёзы унять помог.
И в старой церкви стоял туман.
И этот туман был – бог.
28 /01/ 2001
ДУДОЧКА
Как такая дудочка дураку досталась?
Говорят, при дороге, в пыли, мол, валялась.
А ещё говорят, просто купил в магазине:
Вроде, и при музыке, да и при скотине.
И дудел – да так, что уши
С натуги горели,
То ли cлушали коровы,
То ли молча ели.
Так старался, дурью полный,
Даже жилы вздулись,
Шли домой коровы с поля,
Шли – не обернулись.
Что ж он дудочку неволил,
Что ж играл с надсадом
Над лепёшками навоза,
Над ленивым стадом?
Чтоб вас лихо одолело,
Глупые коровы!
Дунул раз – вдруг солнце село,
В сумраке багровом,
Два – и звёзд померкли стаи,
И луны кристалл,
Ну, а в третий – страшно стало,
И дуть не не стал.
2/1981
ДОЗНАНИЕ
Возле самой зари вдруг ударили в било,
Вязли в сумерках серых и факелы жгли,
Первозлобных собак строполили псари,
И трясло городище
Cильней, чем в холере –
Из конюшни у князя – гнедую свели.
Тесно сделалось вскоре
От конных и набежавших,
Уже послали погоню,
Уже расступилась мгла,
И вышел князь на подворье,
Видом он был не страшен –
Только в глазах неспавших
Белая муть цвела.
Он шел – и валились в ноги
От предстоящей кручины,
Дружинники за спиною
Бычились в три ряда.
Он сбил с рукава упругий
Дымчатый конский волос –
И бабы завыли в голос,
Хоть не было им вреда.
И чуя спиной, напирает
До крови жадная свита,
Он думал: “День – как улитка,
Но виден конец пути,
И человек проседает
Под старость, как калитка,
И задевает землю,
И не дает пройти…
Но он ещё здесь хозяин,
А этих – мордой в корыто!
Да здесь не одна гнедая,
3десь сеть на него плели!
Пусть видит народ, пусть знает –
Гнездо паучье раскрыто:
Уже бояр недобитых
Допытчики повели.
А смерды, в ногах валяясь,
Переживут любого.
И что их поднимет –
Воля? Сговор ли, княжий кнут?
Черви срезаны плугом,
Но к лету их будет вдоволь,
И смерды – были и будут,
И вольных изведут.
Один он – вчера и ныне,
Один – между тех и этих,
Один, как дорога в поле,
Радетель и пёс цепной,
Так пусть же конюх на дыбе
Весь заговор осветит –
Князь вольную даст его детям,
Не постоит за ценой !..”
Не скажет конюх под пыткой
В кровавой смертной икоте,
Кто вправду его надоумил,
Чем, иуду, прельстил:
Била лошадь копытом –
И открылись ворота,
И не конюх гнедую –
Князь её отпустил.
1983