Пролог
В пространстве поэзии прошлое, настоящее и будущее время существуют одновременно. Кажется, не поэт, но сама его судьба, подобно цирковому силачу, раздираемому лошадьми, какую-то часть жизни способна удерживать островки его мира на нитях чувства и смысла. Случается, что нити оказываются прочными, и даже с уходом автора этот маленький архипелаг, окружённый его атмосферой, продолжает жить.
Так, вдохнув воздух Рио-де-Жанейро из запаянной банки,вы можете вообразить бирюзовую зыбь и её знойную ламбаду у прибрежных камней; так, читая Поэта, вы увидите его за амальгамой слов -близко – через волшебное стекло.
Всё вышесказанное – поэтическая клюква. А вы скажите, что, к примеру, делать написавшему несколько удачных стихотворений автору средних лет, осознавшему, что второго дыхания не предвидится? Отойти на обочину и ждать, когда придут настоящие строчки?
Но рынок и слава зовут; надо писать, надо быть плодовитым. На выручку приходят ремесло и заёмные интонации, и тогда стихи запыхавшегося автора становятся похожими на слайды с собственных и чужих оригиналов, иногда и поярче, хоть и ядовитей. Поэтические абстракции ещё переплетаются, имитируя страсть, но очевидно, что вступая в контакт с музой, поэт теряет на пути к её лону поэзо-сексуальный запал. Неслучайно поэтические рубрики в большинстве российских журналов, да и вне их, напоминают подрумяненный выпускной бал в похоронном бюро.С этими можно даже сняться: сидя или в обнимку, но слова живого от них не услышишь, и танцевать с ними – не судьба. Конечно, для среднего,утомлённого жизнью читателя и такие муляжи как часть обязательного духовного потребления сгодятся. Но какой бы литпремией не прикрывался бедный автор, кем бы не наряжался для этого праздника: прозападным остроумцем в костюме, русофилом в свитере и с трубкой, или bi-девушкой, то и дело теряющей юбку, для проницательного глаза он гол, как сокол или пилот, награждённый за выслугу лет, но уже не умеющий летать.
И всё же, свой покорный слуга продолжает читать стихи других поэтов, и даже иногда писать собственные – с упорством подлинного мазохиста.
Обследуя свой крошечный архипелаг, ступая по мелководью и разбрасывая камни, он всё ещё перебирается по ним как по ступеням, открывая новые, поднявшиеся над водой островки, переходя с одного на другой, и, судя по всему, в обратный путь уже не собирается.Да и зачем ?